Пожалуйте, Мистер Лоури, Ваши Числа Вышли!

  • Come in Mr Lowry Your Number Is Up
  • Пожалуйте, Мистер Лоури, Ваши Числа Вышли![1]
  • Переводчик: http://jehy.ru/articles/

Ни для кого не секрет, что числа правят нашей жизнью. Возможно, поэтому я их всегда ненавидела.

Я оценщик[2]. Это моя работа и моё хобби. Я определяю риски. Я оцениваю последствия. Я собираю разрозненные фрагменты мимолётной статистики и складываю их в великое уравнение. Главная причина того, почему я этим занимаюсь - крайне меркантильна - я работаю и зарабатываю деньги в большой страховой компании. Вторая причина, экзистенциальная - тесно связана с пониманием, и, я посмею сказать, - наслаждением. Как я сказал, я оценщик.

Например, знаете ли вы, что мужчина двадцати пяти-сорока пяти лет с нормальным здоровьем и хорошим зрением, живущий в Лондоне, каждый раз, когда переходит улицу, имеет приблизительно один шанс из одиннадцати тысяч, что будет сбит машиной? Добавьте факторы стресса на работе (пропущенная встреча, разговоры по мобильному телефону) - и картина меняется до одного шанса из шести тысяч. Если его собьют, то три шанса из десяти, что авария будет для него смертельной. Любопытно, что в центре Лондона есть дополнительная вероятность пять к одному, что сбившим автомобилем окажется такси.

Вот почему я всегда очень аккуратно перехожу дорогу. Я забочусь о том, что я ем и пью - во всяком случае, заботился до недавнего времени. Со статистикой никогда не подгадаешь: некоторые события, словно коварные болезни, могут затаиваться на годы, перед тем как случиться, другие могут нападать лоб в лоб, словно взбешённый бык. Как бы то ни было, я живу, избегая тех рисков, которые можно оценить: не путешествую по воздуху, не занимаюсь опасными видами спорта, не ем не пастеризованный сыр, красное мясо[3] и генетически модифицированные продукты. Конечно, жизнь в Лондоне сама по себе является риском, но я проверяю здоровье каждые шесть месяцев, не курю, ем жирную рыбу - и потому верю, что уменьшаю шансы попадания в медицинскую статистику, при этом не ухудшая значительно качество жизни.

Моя жена считает, что статистика скучна. Возможно, она считает, что я тоже скучен. На самом деле, у меня есть причины полагать, что именно так она и думает. Ведь женщины, в отличие от нас, не обладают нашей аккуратностью, они непредсказуемы и нелогичны, они безответственно и попусту тратят деньги, и, будучи поставлены перед фактом своих растрат, обычно (девять раз из десяти) сбегают в свои уборные, закрываясь неприязнью и пятым каналом, говорят, что ты никогда не даёшь им повеселиться, говорят тебе снова спать в отдельной спальне - и вообще, что ты эгоистичная тварь, которая не думает ни о чём, кроме своих проклятых чисел.

Однако числа всё равно правят нашей жизнью, несмотря на недовольство моей жены. Будь то банальное чудо оплодотворения (пятьдесят тысяч сперматозоидов в грандиозном заплыве к золотой яйцеклетке) - или единичный потрясающий случай (мужчина, выпавший из самолёта, спасается, приземлившись на спину гигантского орла) - каждый выбор, каждый шаг, от перехода через дорогу до посадки на этот злосчастный самолёт, покрыт паутинками вероятностей бесконечной сложности и красоты.

Возьмём, к примеру, этот случай. В 1954 году француз Джозеф Дюмонт решил покончить жизнь самоубийством, спрыгнув с Эйфелевой башни. Он шагнул с первой платформы и успел упасть уже на пятьдесят семь метров, когда внезапно сильный порыв ветра поймал Месье Дюмонта и отнёс его обратно к Башне, оставив в безопасности на технологической балке. Вероятность этого была, как я примерно могу подсчитать, примерно один шанс из миллиона - учитывая вес, возраст и общую физическую форму, а так же атмосферные условия, время дня, скорость и угол падения, и кроме того - Икс-фактор - руку Господа, то самое безграничное (кто-то скажет - воображаемое) число, которое неисчисляемо, неопределяемо, невыразимо и вообще хрень какая-то.

Другим не так повезло. На текущий момент из трёхсот шестидесяти девяти попыток самоубийства с Башни на текущий момент большинство ударялись о башню в месте её расширения. Часто тела застревают в решётках, до тех пор, пока их не уберут пожарные. В 1974 году был похожий случай - тогда мужчину, прыгнувшего с Башни в сильный ветер, тоже сдуло в сторону Башни, где он нанизался на ограждение и, как цыплёнок гриль, с ногами, прижатыми к груди, умирал почти полтора часа, тем самым показывая, что Икс-фактор не всегда добр, хотя и обладает своеобразным чувством юмора, а так же не упускает случая использовать погоду[4].

Я так и не узнал, решил ли Месье Дюмонт, впечатлившись чудом стечения вероятностей, которое он невольно совершил, вести иную жизнь, полную радости и наслаждения, или же ещё раз шагнул с Башни, завершая начатое. Как бы то ни было, шансы, что именно такое событие повторится ещё раз, настолько малы, что практически равны нулю, примерно как шансы отдельно взятого человека выиграть в лотерею - и Месье Дюмонт навсегда покидает нашу сцену, непримечательный человек во всём, кроме необычного вклада в фольклор предельных вероятностей.

Как ни странно, никто не думает об этом при покупке лотерейных билетов. У меня есть соседка, Миссис Парсонс, пенсионерка с ограниченными средствами, которая покупала по билету каждую неделю с самого начала Лотереи - всегда выбирая одни и те же числа, в ложной вере на то, что её шансы при этом увеличиваются. Всегда одни и те же числа: её год рождения, дата женитьбы на давно усопшем Мистере Парсонсе (чьи числа вышли в несчастном случае на работе - прискорбно, хотя и вполне ожидаемо, учитывая его рассеянность - и то, как редко он читал правила техники безопасности), и, наконец, самое важное - её “удачное число”, семёрка, гарант того, что однажды Икс-фактор подымет Миссис Парсонс до ранга одарённых Господом[5].

Я думал рассказать ей, что для любой случайной выборки европейцев от восемнадцати до шестидесяти пяти, на вопрос об их счастливом числе, восемьдесят два процента скажут “семь”. Но Миссис Парсонс тверда так и так оптимистична, что я просто не могу ей сказать, что шансы определённого индивидуума на выигрыш в лотерее настолько малы, что, вообще говоря, покупка билета едва ли их увеличивает. Вероятность найти выигрышный билет на улице, получить его от друга - и сорвать банк - почти такая же, как и для Миссис Парсонс, которая с самого начала Лотереи каждую неделю со священным трепетом покупает билет. Ну а впрочем, она не потеряла надежду - которая, по-моему, - единственная суть игры. Что у неё есть ещё? Церковь в воскресенье, ежедневные “Арчеры”[6], семьдесят фунтов стерлингов в неделю от Правительства (едва ли подлежащие к выплате за несчастный случай Мистера Парсонса - он не носил положенное защитное оборудование), парикмахерская раз в две недели (мытьё, ополаскивание и укладка, четыре с половиной фунта, как любил Мистер Парсонс), и стойкая золотая надежда на то, что её Счастливое Число Семь однажды выпадет, как у героев одного из её любимых романов.

Может и выпадет. Ради неё, надеюсь, что выпадет. Но счастье не в числе. Возьмём, к примеру, двадцать два. Двадцать два года в браке с девушкой, которую ты любил - ей было 18 лет, 36-28-36 - и вот чёрное колдовство Времени превращает её в жирную и угрюмую женщину, которая оживает только при встречах с Друзьями и на редких выездах. Она говорит, что хочет найти себя - и уезжает, забирая с собой детей (девять, шестнадцать), собаку (восемьдесят пять собачьих лет), машину (Nissan Sunny, 1988) - и таинственный Икс-фактор: запах её спрея для волос (Elnett, 5 фунтов 99 пенсов), непрерывный рёв телевизора, звуки обитаемого дома, и тепло на её стороне кровати холодным утром - когда она встаёт на работу, а я остаюсь ещё на пять минут, с наслаждением оттягивая подъём и ожидая, пока запахнет кофе.

Естественно, под поиском себя имеется в виду поиск кого-то ещё. В её случае это оказался Парень С Работы (пять и девять десятых фута, тридцать один год). Любит детей, он тебе понравится, мы останемся друзьями - в случайной выборке из сотни разводов в девяносто одном проценте случаев произносятся эти пошлые банальности. И вот я один в четвёрке, всё ещё живущий по числам, но без того таинственного Икс-фактора, которым наслаждается Миссис Парсонс и который послал Месье Дюмонта в его знаменитый полёт.

Вот некоторые из чисел, из которых складывается моя жизнь:

Сорок пять тысяч (фунтов, моя зарплата без учёта налогов).

Двести пятьдесят (аренда небольшой жилой комнаты в Shepherd’s Bush).

Двести пятьдесят (Ежедневная потеря волос, преимущественно на затылке).

Сорок пять (возраст).

Сто тридцать на девяносто(кровяное давление в покое).

Восемь пятнадцать (доехал до метро Hammersmith).

Восемь тридцать пять (доехал до метро Leicester Square).

Восемь сорок пять (немного прогулялся до офиса).

Восемь сорок семь (случайно нашёл маленький прямоугольничек бумаги, прилипший на подошву ботинка).

Это был лотерейный билет. Я положил его в карман. Это было три недели назад.

Миссис Парсонс, кажется, искренне за меня радуется. Я полагаю, что ей это подтверждает веру в её Икс-фактор. Как она говорит, это означает, что числа подбираются ближе. Десять миллионов фунтов - десять миллионов - с вероятностью один из пятнадцати миллионов.

Я отказался давать интервью газетам. Моя жена - бывшая жена - была не так сдержанна. Мои скоро-бывшие коллеги тоже рассказали, что хотели. Арендодатель моей бывшей квартиры, а так же соседи, некоторые из которых узнали меня уже только по фотографиям, нарисовали картину моей бывшей жизни, в которой - моя пунктуальность, вежливость, моё тихое отчаяние.

Только Миссис Парсонс оставалась непоколебима. “Оставьте в покое беднягу!” - она кричала толпе фотографов, которые встречали меня по дороге на работу. “Дайте ему жить спокойно!” - но чем сильнее я отвергал их, тем больше они меня преследовали. Я съехал в ещё немеблированную квартиру в Найтсбридж. Взял отгул на три недели от работы вместо увольнительной и сбрил усы. Мало что оставалось сделать. Я чувствовал себя как Мистер Дюпонт, неожиданно сбитым с курса и поставленным перед необходимостью переоценить свою траекторию. Интересно, был ли он за это благодарен? Шатался ли на краю платформы, ошеломлённый и дрожащий, смотря вниз в страхе упасть?

Первые дни были днями эйфории. В первый раз в жизни я пошёл по магазинам - не за едой и необходимой одеждой, а за чистым и незамутнённым удовольствием собирания чисел. Я купил следующие вещи:

Моей жене - одни часы Patek Philippe с бриллиантами (Ј12,500).

Моей дочери - одно вечернее платье, чёрное, десятого размера, Miu Miu (Ј800).

Моему сыну - одну электрическую машинку Hamley с дистанционным управлением (Ј299).

Моим коллегам с работы - маленькую упаковку нелучшего шампанского Veuve Cliquot (Ј150).

Миссис Парсонс - один шарф (Hermes, 150 фунтов), один плащ (Aquascutum, 490 фунтов), один букет роз (розовые, 95 фунтов), подписку на журнал True Romance, и пожизненное снабжение лотерейными билетами (с указанными номерами), которые будут ей гарантированно приходить каждое утро понедельника.

Надо сказать, я наслаждался этим процессом, но через некоторое время начал чувствовать себя странно опустошённым, как ребёнок в магазине игрушек, которому сказали, что теперь не только магазин, но и фабрика принадлежат ему - что сделало его пятьдесят пенсов карманных денег в неделю (тщательно сберегаемые с последнего Рождества в ожидании покупки игрушечного поезда) несколько нелепыми.

День или два я восстанавливался - купил блестящую и красивую стереосистему от Bang & Olufsen, ядовито-розовый холодильник Smeg фирмы Harrods[7], маленький, но красивый турецкий ковёр в бутике в Найтсбридж, а ещё - подборку шёлковых галстуков, шесть рубашек Thomas Pink, набор запонок Paul Smith, несколько пар ботинок Lobb и три костюма на заказ от портного на Savile Row - пока не осознал, что, так как у меня больше нет работы, я мало где смогу их носить.

После этого я позвонил моей жене. Неудивительно, что неуловимый Икс-фактор ударил и здесь - она говорила о возможности примирения, рассматривая в это время верхний карман моего костюма с заинтересованным и чувствительным выражением, зарезервированным только для Друзей и нескольких типов шоколадного мороженого.

Но обещаемые ей отношения, как выяснилось довольно скоро, были основаны на бартере - если быть точным - несколько тысяч моих фунтов стерлингов - и, спустя несколько бутиков, я остаюсь с убеждением, что она видит меня не как мужчину, и даже не как бывшего мужа, а как её собственное Счастливое Число Семь, которое готово вести её в мир одежды от Шанель, бриллиантов Graff, кругосветных путешествий, тайной липосакции и захватывающих знакомств. Она сказала, что Парень С Работы уже в прошлом. Я ей верю - ведь у неё появилось столько нового - но я не льщу себе, что это я поменял её точку зрения. На самом деле, я чувствую себя Месье Дюмонтом, как никогда.

На второй неделе я оценивал своё будущее. Игнорируя многочисленные звонки от жены и друзей, приобретённых в последние несколько дней, я обдумывал положение француза-самоубийцы. Как и прежде, я видел для себя два выхода. Один: поверить в этот шанс, поблагодарить Господа за моё чудесное освобождение - и, источая благодарность, наслаждаться жизнью. Второй: бросить вызов Господу и ступить в неизвестное. Возможно, это единственная свобода, на которую я мог надеяться, моё единственное счастливое число.

Миссис Парсонс верит, что миллион фунтов может изменить её жизнь. Если бы я думал, что они могут, я бы отдал их ей. Но у Миссис Парсонс есть нечто, что всё моё богатство мне никогда не даст. У неё есть надежда. А что есть у меня?

Вот почему в конце второй недели я решил закончить свою жизнь. Я сделаю это чисто, одним ударом, после того, как обрублю все болтающиеся концы. В результате своего решения я почувствовал некую отчаянную эйфорию, наверное, такую же, как и Мистер Дюмонт в то утро, когда он начал свой долгий подъём на Башню. Знаете ли, мёртвому нечего терять, а тот, кому нечего терять, переходит из состояния отчаяния в состояние блаженства.

Неделя - я сказал себе. Одна неделя, за которую я совершу всё. Всё, что никогда не осмеливался. Каждый риск, который никогда не испытывал. Я понял, что стал свободнее, чем считал когда-либо возможным, каждое мгновенье стало неожиданным праздником, каждый час был новым раундом моей игры с постоянно увеличивающимися ставками. За неделю я, не оценивая ни единый риск, ни считая ни единое число:

Заказал пять порций вязкого пудинга со вкусом сливочных ирисок из чайной Fortnum & Mason и съел их все за один присест.

Выкурил несколько кубинских сигар.

Попробовал икру (в первый раз).

Попрыгал на батуте.

Написал чёткое завещание и последнюю волю, оставив все деньги бывшей жене - с единственным условием, что она наберёт 4 стоуна[8] и никогда не выйдет замуж вновь.

Занимался небезопасным сексом в припаркованной на Shaftesbury Avenue машине с двумя блондинками в коже.

Сделал на левой ягодице татуировку с моим духовным наставником, Месье Дюмонтом.

Пил розовое шампанское Laurent-Perrier в ванне, читая роман и слушая на полной громкости пятую симфонию Махлера на новой стереосистеме.

Употребил кокаин (предоставленный одной из блондинок в коже).

Зарезервировал билет в Париж на самолёте в один конец.

Съел очень редкий бифштекс, на косточке, со шкварками.

Купил обрез (у джентльмена, друга одного из блондинок, тоже носящего кожу), мини-батут, шляпу-котелок, зонтик и восковые затычки для ушей.

Несколько раз пересёк улицу с оживлённым движением, не глядя по сторонам.

Спрятав обрез в зонтике, дважды выстрелил в живот Парню С Работы.

Заметка: Выделяемую в таких случаях дозу адреналина я посчитал весьма бодрящей. На мне была надета шляпа-котелок с одним из моих новых костюмов и очень красивым розовым шёлковым галстуком, который, как мне нравится думать, придавал мне привлекательный вид денди. Затычки для ушей оказались довольно здравой предосторожностью (и только подумать - моя бывшая жена описывала его как тихого мужчину).

Полёт в Париж тоже оказался очень возбуждающим, хотя возможно, сказалось действие кокаина. Было жалко, что это останется моим единственным опытом полёта - если не считать падение с Башни, которое тоже, как мне кажется, будет весьма волнующим.

Это моё первое заграничное путешествие. По рассказам Миссис Парсонс, Париж наиболее романтичен весной, и я рад был это подтвердить. Голубое небо, вишня в цвету вдоль тихой Сены. Цветение вишни, по-моему - очень трогательный символ: лепестки поднимаются ветром и порхают, словно розовый снег. Их оттенок точно совпадает с оттенком моего нового розового галстука. Я всё думаю - буду ли я так же подниматься и порхать? День выпал весьма ветреный. При сильном ветре верхние этажи башни закрыты для посетителей. Я удивлённо узнаю (от уличного торговца на Trocadero, у которого я купил маленькую фигурку Башни в позолоте), что этажи башни, открытые для посетителей, защищены проволочной сетью, что делает любую попытку прыжка невозможной. Также есть сеть, натянутая между четырьмя гигантскими опорами башни внизу, но она предназначена для того, чтобы улавливать вещи и мусор, которые могут упасть на головы людей внизу. Меня она мало беспокоит.

Я решаю забраться на башню пешком, как Месье Дюмонт. На первом (и последнем, в моём случае) уровне триста сорок семь металлических ступеней (некоторые редко используемые) - и есть что-то неуловимо приятное, даже одухотворённое - в подъёме, словно это паломничество, а я - кающийся грешник. По мере подъёма я понимаю, что теперь относительная свобода, которой наслаждался Месье Дюмонт и его братия, строго ограничена - колючая проволока не даёт выйти на ту сторону лестницы, и, когда я подхожу к первой площадке, то вижу, что и там установлены препятствия и барьеры для потенциального Месье Дюмонта - на случай, если он вдруг захочет осуществить своё демократическое право на полёт. Однако я предвидел это. Я прохожу вторую площадку. Теперь лесница ещё уже и круче. Ещё пятьдесят ступеней. Я благодарю себя за свой здоровый стиль жизни, который позволяет преодолеть столько ступеней, не очень устав. Ещё тридцать. Двадцать.

Несколько фактов и чисел из истории Эйфелевой Башни:

1887 (год основания).

18,038 (число фрагментов).

9,700 (вес в тоннах).

31,000 (вывезенных кубометров земли).

2,500,500 (заклёпок).

312.27 (метров в высоту).

8,000,000 (цена в золотых франках).

57.63 (метров падения с первого этажа).

На слух невысоко, не так ли? Но высота относительна. При росте шесть и одна десятая футов я считаюсь высоким, хотя на самом деле я менее, чем на каких-то три дюйма, выше среднего роста. Champ de Mars[9] уже расстилается передо мной, словно изумительный серо-золотой ковёр. На мне один из моих новых костюмов, розовый галстук, шляпа-котелок, а в руках - портфель и зонтик. Не знаю, что одел для своего великого прыжка Месье Дюмонт, но искренне надеюсь, что он чувствовал значимость момента и оделся подобающе. Французы это умеют, и я надеюсь, он не был исключением. Когда я достиг первой площадки, то было приятно отметить, что посетителей всего несколько. Найдя место, откуда меня не мог видеть охранник в стеклянной будке, я быстро достал из портфеля мини-батут. Его распаковка и сборка занимает меньше минуты (я практиковался). Мой трамплин на лёгкой алюминиевой раме размером примерно с крышку от мусорного ящика надёжно стоит на клёпаной поверхности платформы. Хороший прыжок должен позволить мне преодолеть проволочный барьер, и я давно спланировал и рассчитал угол для нужной траектории. Конечно, Икс-фактор учесть нельзя. Но в этом-то и состоит всё веселье, не так ли?

Я постоял секунду или две, обозревая панораму. Не долго, охранник уже заметил меня и смотрел из своего аквариума с видом ошеломлённого непонимания. Я не собирался давать ему вероятности остановить меня. Один-два подготовительных прыжка на мини-трамплине (такое приятное чувство, я хотел бы попробовать это раньше) - и большой прыжок, опрокидывающий подо мной манящее небо Парижа.

Я подпрыгнул довольно высоко, и крики охранника подсказывают мне, что пора группироваться, чтобы попасть в проём между двух металлических опор Башни, пропуская проволочный барьер и запуская себя в воздух под углом 45 градусов. В Париже весна. Я уверен, Миссис Парсонс бы понравилось.

Конечно, шансы того, что мне удастся повторить эпический прыжок Месье Дюмонта - крайне малы. Ветер есть, но его вряд ли достаточно, чтобы преодолеть вес двенадцати целых шести десятых стоунов[10], падающих (по моим прикидкам) со скоростью около шестидесяти миль в час, увеличивающейся с каждой секундой. Осмелюсь сказать - пятнадцать миллионов к одному - но честно говоря, что это очень грубый подсчёт, и на самом деле шансы могут быть гораздо, гораздо меньше. Конечно, это вызов. И, сосредоточившись на цели, я чувствую себя удачливым. Прыжок веры, как могла бы сказать Миссис Парсонс. Веры. Надежды. И почти можешь поверить -

человек

может

летать.

Комментарии

  1. ^ Само по себе название уже чудовищно трудно перевести. С одной стороны, это английский фразеологизм, означающий просто разговорное “ему хана”. Но если переводить именно так, то мы теряем идею чисел, пронизывающую весь рассказ - поэтому я попытался использовать аналог с “время вышло” - “числа вышли”.
  2. ^ Я оценщик - Ну, на самом деле, не оценщик, а страховой агент. Но по-английски это ассоциируется именно с коллекционером, и на самом деле он коллекционирует числа. Я попытался сохранить параллель по смыслу. Кроме того, чем оценщик не страховой агент? Вроде, неплохо.
  3. ^ Красное мясо - в русском языке такого понятия нет, в английском это во-первых кулинарный термин, обозначающий мясо, которое красное, когда сырое, а во-вторых, это пищевой термин. В данном случае имеется в виду пищевой термин. Определяющим цвет мяса фактором является содержание в нём миогемоглобина - в белом мяса цыплёнка его меньше 0.05%, в голени цыплёнка - 0.18-0.20%, в свинине и телятине - 0.1-0.3%, в “молодой” говядине - 0.4-1.0%, в “старой” - 1.5-2%. Считается, что регулярное потребление красного мяса может привести к раку, сердечно-сосудистым заболеваниям, а так же остеопорозу, диабету второго типа, гипертонии и артриту. И вообще жить вредно - от этого умирают.
  4. ^ demonstrating first, that the X-factor is not always kind, though it is not without a sense of irony, and second, that it never pays to disregard the weather. - Чудовищная фраза, так и не понял, как перевести.
  5. ^ однажды Икс-фактор подымет Миссис Парсонс до ранга одарённых Господом - Вообще-то “тронутых господом”. Но, опять же, это бы звучало совсем по-другому:)
  6. ^ “Арчеры” - Популярная радиопрограмма Би-би-си о жизни вымышленной деревенской семьи; передаётся ежедневно с 1951 года.
  7. ^ Упомянутый холодильник. Правда, классный? ^__^
  8. ^ Стоун - Мера веса, около 14 фунтов или 6,35 кг. То есть жена должна набрать 25,4 кг о_О
  9. ^ Champ de Mars. С Эйфелевой башни, хотя не поручусь, что с первой площадки.
  10. ^ вес двенадцати целых шести десятых стоунов - Вес главного героя - 80 килограмм.