В ожидании Гэндальфа

Потому что порой реальность просто не устраивает.

Не всегда весело быть монстром. Я имею в виду, кому-то приходится это делать, и, хотя иногда ты можешь поразвлечься, укокошив эльфа или мага, но обычно всё заключается в сидении в кустах или по колено в холодной воде - сидишь и ждёшь, пока на тебя случайно наткнутся приключенцы - иногда неудачно для них, но обычно тебя пробегают целой толпой, а ты остаёшься морозить задницу до тех пор, пока тебе кто-то не скажет, куда они ушли.

Конечно, тебе это не сразу скажут. Монстр - это лучшая работа - вот и всё, что тебе скажут. Ни ответственности, ни напряжения - только классное снаряжение и способность воскресать, когда пожелаешь. Что ещё надо-то?

Ну, может быть, в этом и есть что-то. Я всё ещё помню помню свою первую игру, в шестнадцать лет - я был худощавым отчаявшимся книжным червём. А на игре была девушка: полуэльфка двадцати лет, рыжеволосая, с маленькими аккуратными латексными ушками. Великолепная. На самом деле, я и присоединился-то к игре, только чтобы быть к ней поближе, хотя она едва ли меня замечала - разве что периодически подстреливала из лука или протыкала мечом. Однако она меня всегда убивала дружелюбно, нежно (или я убеждал себя в этом), и в ответ я особенно старался, когда атаковал её, до тех пор, пока она не пожаловалась на домогательства своему парню (“квадратному” воину-качку с избытком тестостерона), который меня отшил.

Но я уже был на крючке. Меня оглушали, били, рубили, расчленяли, освящали, расстреливали, пускали на воздух, зомбировали, выпаривали, протыкали, втаптывали и превращали в грязь. Но всё равно - каждую субботнюю ночь, несмотря на снег и дождь, я возвращался, чтобы провести полночь в борьбе против сил света.

Таков демонический соблазн полевых ролевых игр. Ты начинаешь с Толкиена - возможно, в твоей школе даже поощряют тебя - потом медленно увязаешь в мирах Стива Джексона или “Games Workshop”[1], твоё пристрастие становится тайным и зловещим. Родители начинают жаловаться, что ты не выходишь из комнаты, и из неё доносятся странные запахи. Друзья тебя избегают, ты обнаруживаешь себя в магазинах Oxfam[2]; тебе нравится то, что твоя младшая сестра смотрит “Зену, королеву воинов” - и в конце концов ты триумфально взбираешься на сбитый из фанеры и листов железа трон[3] - в шерстяном свитере (покрашенном в серебряный, под броню), покрывале, гордо накинутом на плечи, и с резиновым мечом, замаскированным блестящим серебряным скотчем, и зовёшь себя Скрудом Великолепным[4].

Естественно, что твои близкие со страхом и отвращением относятся к этой метаморфозе. Но семя уже посеяно; ты входишь в суровый мир ролевых игр, и уже через три недели твой резиновый меч заменен на латексный, ты собираешь кольчугу из тысяч шайб, и споришь о преимуществах шлемов или рукавов покроя реглан[5] с гномом по имени Снорри.

Отсюда уже нет пути назад. Каждую субботнюю ночь идёт ролевая игра - группа приключенцев, группа монстров, и мастер монстров - призываются на границу леса. В ночи эту воюющие стороны преследуют друг друга в подлеске, вооружённые до зубов и жаждущие крови. Вы знаете, это зависимость: темнота, азарт охоты, примитивное оружие, первобытный страх. А для некоторых - слабаков вроде меня - для отчаявшихся, для отбросов общества, нелепых одиночек - это ещё и облегчение, шанс - хотя бы ночь побыть кем-то ещё, но не собой.

Две недели из трёх я был монстром. На третью я был клириком-воином по имени Лазар, до тех пор пока меня не подстрелила группа орков, потом рейнджером по имени Ходорог, и достиг третьего уровня, когда попал в западню злого клирика, потом - волшебником по имени Проклинатель, и меня убил случайный огненный шар, и наконец - варваром по имени Снод, которого оставили умирать на холодных равнинах (это был январь, снега по колено - а варвары не носят тёплую одежду)[6].

Некоторое время, я считал, что мне просто не везёт в том, что мои персонажи так редко переживают ночь. Остальные игроки продвигались, получали уровни и умения, и становились практически неуязвимыми. Тридцать лет спустя, большинство из нас всё ещё здесь: Титания, эльфийка, всё такая же рыжая и прекрасная; вор Литсо, воин Бельтан, рассказывающий всем по выходным, что служит в Территориальной Армии[7]; старый паладин Фильберт, которому было уже за сорок, когда мы начинали - он всё ещё держится, хотя сейчас уже предпочитает дракам свои запасённые эликсиры. Снорри со своим топором всё ещё с нами, так же как волшебник Юпитус, мечник Велдаррон и целительница Мораг, которая ходит только потому, что она девушка Велдаррона, а ему всегда попадает. На самом деле, он едва ли может поднять меч, при этом не попав им себе по носу, но благодаря умениям целительницы Мораг, он получил как фактическое бессмертие, так и репутацию мастера меча.

Хотя вообще мне не кажется, что Мораг от этого в восторге. Честно говоря, быть целителем довольно скучно. Я видел её выражение лица, когда она думает, что никто не смотрит, и у неё есть привычка отвечать “ну, да, да”, когда кто-то поправляет её заклинания. Но Велдаррон всегда посматривал краем глаза на Титанию (а кто нет?), и я думаю, что Мораг считает, что так она его контролирует. Ну и наконец, с нами Паук. Надо сказать, он меня немного беспокоит; в смысле - есть реальная жизнь, а есть фантазия, но я не уверен, что Паук знает разницу. Например, я никогда не видел его вне образа. У остальных есть “дневные” личности: Титания - управляющая эзотерического магазина[8], Велдаррон - бухгалтер, Литсо работает в налоговой инспекции. Но не Паук. Всё время, когда мы его видели, он был Пауком. Никто не знает его имени, никто не видел его без костюма. Остальные приходили в снаряжении или в джинсах, обменивались любезностями, иногда подвисали в ближайшем пабе на несколько кружек пива, пока одевались и входили в образ. Но не Паук. Он не ведёт светские разговоры. Спроси его, смотрел ли он фильм по телевизору прошлой ночью - и он посмотрит на тебя одним из своих долгих взглядов, как если бы ты был чем-то, что он только что нашёл под камнем. Никто не знает, где он живёт. Невозможно представить его живущим в обычном доме, с диваном, тостером, или хотя бы кроватью. Он встретится с тобой в пабе - даже выпьет, если кто-то за него заплатит - но он всегда является в полном снаряжении: мечи, арбалет, плащ, кольчуга, рюкзак,туника, набор эликсиров, поясной ремень со всякой всячиной, и символ веры. Причём всё снаряжение - хорошее, профессиональное. У всех остальных по большей части снаряжение самодельное. У большинства игроков есть только один аутентичный предмет - обычно оружие. Но у Паука аутентично выглядит всё снаряжение.

Кольчуга, например, уже немалых денег стоит; но подогнанная, заказная кольчуга стоит ещё больше. За хорошее латексное оружие можно отдать до трёх сотен фунтов, а у Паука целый арсенал: двуручные мечи, полуторники, короткие мечи, щиты, кинжалы, арбалеты с особыми стрелами; и плюс к этому настоящее оружие, которые он носит для красоты (очевидно, что он не может использовать его в бою). Всё это просто великолепно для ролевой игры, но субботней ночью весьма смущает местных жителей.

Не то чтобы его это волновало. Его не заденешь насмешками или косыми взглядами. А со времени того инцидента с толпой футболистов, люди перед ним расступаются и не шутят более на тему Властелина Колец. В отличие от Велдаррона, Паук умеет драться, как монстр, не знающий усталости, я за это могу поручиться. Он практикуется, знаете ли. За тридцать лет, я видел его раненым менее дюжины раз. А когда это случается, он ведёт очень серьёзный отыгрыш, с пузырьками поддельной крови и рисоваными шрамами. Более того, есть у меня подозрение, что он их потом вытатуировывает - я точно знаю, что у него остался шрам со времени, когда, пять лет тому назад, я попал в него волшебной стрелой, когда был злым магом. Казалось, он был готов меня убить, хоть латексным мечом, за то, что я ударил в спину - но Титания, которая была в ту ночь мастером, решила, что это было честно, и Первой Мораг (одной из предшественниц нашей теперешней Мораг) пришлось быстро его лечить. С тех пор я немного нервничал в присутствии Паука.

Ну и, конечно, у нас ещё есть монстры. Сегодня нас десятеро; большинство - случайные игроки, а не регулярные, как Титания, я или Паук. Университет - это прекрасное место для поиска быдломечников[9]; у большинства студентов есть уйма свободного времени, они бодры, энергичны и по большей части легко сговорчивы. Однако, важно иметь опытного человека, который будет за всё это отвечать, и в этом и состоит моя роль. Новенькие иногда могут чересчур увлечься: не замечать ударов, например. И я здесь для того, чтобы их контролировать. Чтобы следить за тем, что они играют по правилам. Чтобы никого не убили на самом деле. В этих лесах всё может случиться; здесь темно, ты на нервах, и в хорошую ночь ты правда поверишь, что это всё настоящее; что где-то здесь настоящие орки, оборотни и зомби.

Здесь ты можешь поверить, что до цивилизации мили и мили; единственный возможный источник света - это луна; каждая тень может оказаться врагом. Одно неверное движение, и ты мертвец. Ты возбуждён, все чувства на взводе.

Но в неудачную ночь идёт дождь; ты потянул коленку, на ботинки налипло собачье дерьмо, из ближайшего паба доносится караоке; полицейская машина подъезжает на звонок с жалобой, а тебе, как самому опытному члену группы, приходится объяснять, что ты делаешь в столь поздний час в лесу, покрытый грязью с ног до головы и одетый гоблином. Как я уже говорил, не всегда весело быть монстром.

Сегодня ночью что-то срединка на половинку. Ну, моросит немного. Но на небе рваные облака, четвертинка луны, и вообще не очень холодно. Вполне так атмосферно. Я сейчас сижу в ветровке под деревом со сценариями событий. Сегодня моя очередь быть мастером монстров. И я превкушаю её.

Монстры уже на месте. Их надо сначала ввести в курс дела, чтобы они более-менее знали, что будет происходить, и какие костюмы следует одевать. Есть некоторые свободные роли, есть те, которые следует утвердить. Часто появляется какой-нибудь новичок, прыщавый студент-выскочка в армейском камуфляже, чрезвычайно в себе уверенный. Сегодня таких трое, все гиперактивные и хихикающие. Я не знаю их имён - чаще всего, в этом нет никакого смысла, так как смена может произойти быстро. Остальные - это мои ученики семнадцати-восемнадцати лет: Мэтт, Пит, Стюарт, Скотт, Джейс и Энди. Ну, и я, конечно, Смити. Вечный монстр.

Конечно, я знаю, что я им кажусь недоразумением. Сорок шесть лет, тощий, лысеющий, отчаявшийся. Я знаю, что без игрового костюма выгляжу точь-в-точь как учитель географии - коим, вообще-то, и являюсь - и я знаю это смущённое молчание, которое иногда наступает, когда я подхожу к группе, и я видел взгляды, которыми обмениваются новички, когда думают, что я их не вижу. “Бедный старый Смити” - вот что они думают за моей спиной. “Боже, что за неудачник. Боже, не дай мне таким стать”.

Но есть некий отблеск славы в этих старых привычках[10]. Они, восемнадцатилетние и бессмертные, этого не поймут, но я понимаю. Они думают, что это всё только игра; через несколько недель они найдут себе другую игру, а то и отколятся в свою группу, высмеивая правила и придумывая новые. Я им пытаюсь рассказать, что здесь суть не в забаве. Они же думают, что мы этим занимаемся из-за вооружения; что мы - группа фетишистов и луддитов[11], навроде тех, кто ходит в форме из Стар Трека, или живёт в вигвамах с овцами, без воды и отопления.

Но это и не из-за вооружения. Наш мотив - это наша честь, и наши правила - это добро и зло. Это победа и смерть. И, наконец, - это правда. Не та, что драконы существуют, а та, что их можно победить. Потому что со временем, больше чем во что-либо, я хочу верить в то, что их можно победить. Фильберт знает, о чём я говорю - его жена умерла от рака двадцать лет назад, и мы - это всё, что у него осталось. Так же и с Титанией, бездетной, ей уже за пятьдесят, и с Литсо, который проводит всю свою жизнь - кроме этих субботних ночей - пытаясь быть честным. А эти дети и понятия не имеют о том, что значит приходить домой к моей другой, грустной, воображаемой жизни - две комнаты, обогреватель и кошка; прозываться Кислым[12] Смити поколениям студентов-географов; лежать ночами с бессонницей и больным животом, рассматривая электрические звёзды - в каждом окне, в каждом доме. Но говорит же Паук - когда говорит, что случается весьма редко. Говорит, что эти вещи не для нас. Дом, семья, дети. Эти вещи Тварные. Человечковые. Для людей с воображаемой жизнью.

— Ну сколько ещё? - Спросил один из новичков, посматривая на часы. Вы должны знать таких: нетерпеливый, нервный, презрительный; тут только потому, что кто-то (возможно, я) сказал ему, что будет что-то оккультное и запретное.

— Уже скоро, - вообще-то, они уже немного опаздывали; было одиннадцать часов и мертвецки тихо. - Одевайте снаряжение.

Он бросает на меня высокомерный взгляд и надевает маску. Она латексная и весьма реалистичная - я её сделал сам, и она гораздо лучше покупных. Я поймал себя на том, что надеюсь, что его убьют первым.

— Кажется, мне повезёт этой ночью, - говорит новичок приглушённо. - Я заметил, как мне подмигивает сова.[13]

А ведь это грустно. Мы оба знаем, что ему никогда не повезёт. Но нет времени это обсуждать; я вижу, как тень выходит из-за деревьев, и, судя по шуму и размеру меча, висящего на плече, это может может быть только Велдаррон.

Мораг с ним, усталая и недовольная - видимо, они опять ссорились. Однако я рад, что они пришли первыми; остальные могли бы показаться новичкам странными, а я не хотел никаких неприятностей этой ночью. Кроме того, я знаю этих студентов: половина из них пришла только потому, что думали, что будут тусоваться с какой-нибудь затянутой в кожу деткой-воительницей, ну и, хотя Мораг не очень похожа на Зену, на худой конец она девушка - и в свои двадцать девять лет сильно моложе нас всех и ближе к их поколению.

Я встречаю их обычным приветствием: “Сегодня отличный день,чтобы умереть”, - в надежде настроить обоих на боевой лад. Но, когда они подходят ближе, я замечаю, что с Мораг не всё в порядке. Брови нахмурены, губы поджаты, и, что хуже всего, она пришла не в образе, а в джинсах и куртке вместо положенной мантии и капюшона целителя. Проклятье, думаю я. И чёрт бы побрал Велдаррона, который делает вид, что пришёл не с ней, и ждёт, чтобы я всё уладил, как обычно, показушно тренируя выпад на полузасохшем дереве.

— Что случилось? - спрашиваю я у Мораг. - Почему ты не в костюме?

— Я ухожу, Смити.

— Почему?

Мораг смотрит на меня, и я чувствую, как падает сердце. Конечно, не в первый раз подружка Велдаррона уходит от нас в решающий момент (он бесчувственная скотина, и я не понимаю, что в нём находят девушки), но потерять целителя, единственного лекаря, в одиннадцать вечера в субботу - это кризис огромных масштабов.

— Но ты нам нужна, - выдавливаю я. - Нам нужно провести кампанию, и всем понадобится лекарь.

— Ничем не могу помочь, - Мораг пожимает плечами. - Я ухожу. Можешь передать Даррену, что он может искать себе новую простофилю. Этой больше нет.

— Но, Мораг…

И она неожиданно срывается на мне.

— Меня, чёрт возьми, зовут не Мораг! - кричит она. - Шесть лет подряд я прихожу сюда, Смити, а ты даже не помнишь моё треклятое имя!

Ну, поговорим о непостоянстве. За каким дьяволом мне нужно знать её имя, спрашиваю я себя, наблюдая за тем, как она пробирается по залитой луной прогалине. Более того, за шесть лет она могла запомнить, что никогда, никогда! - нельзя обращаться к участнику по имени во время игры. Ничего удивительного в том, что Велдаррон так подавлен. И всё же - хоть я и уверен, что он найдёт другую Мораг ещё до конца недели, - её неожиданный уход только усложняет мою задачу, ведь передо мной вызывающе выстроилась череда молодых монстров, ждущих сегодняшней игры. В любом случае, сейчас уже поздно что-нибудь менять; всё, на что мы можем надеяться - это короткая игра, немного удачи, правильные монстры и отсутствие неприятных сюрпризов.

Теперь я вижу и остальных игроков, идущих за Фильбертом. Фильберт Среброглавый - вот как он называет себя, хотя все мы знаем, что на голове у него парик. Мне кажется, сегодня он выглядит ещё меньше, чем обычно, согнувшись под тяжестью обмундирования, хотя при лунном свете он смотрится неплохо. Есть в нём определённое благородство, в этом старике, как в разрушенной арке, стоящей посреди поля бесцельно, но не без изящества. Я не всегда так думал; и я когда-то был молод, и, нужно признать, даже посмеивался - в те дни, когда сорок лет казались невообразимо далеки.

Я определённо слышу смех одного из новичков. Фильберт не слышит - он глуховат, - но я уже на нервах после встречи с Мораг, и это невообразимо злит меня. Я рычу на монстров, выстраивая их позади большого куста, в то время как подтягиваются остальные игроки. Вот Литсо, как обычно, в женской одежде; Бельтан в весьма несредневековых хаки под плащом; Юпитус, медленный, тяжёлый в длинной мантии мага; Снорри с топором.

Снова смех новичков. Я ждал его; некоторые из наших нарядов, возможно, кажутся им весьма забавными, особенно Литсо с его намотанной слоями рыбацкой сетью и кожаной юбкой. Но сегодня он вызывает во мне особенную неприязнь. Может, из-за Мораг; может, из-за ответственности; может, из-за того, что смех не совсем добрый. Но теперь новичкам придётся туго. Мне не нравится их отношение к игре. И Литсо тоже. У нас есть правило: никто не комментирует другого персонажа, каким бы тот ни был странным, - Фильберт (в другой жизни профессор психологии) говорит, это потому, что ролевая игра очищает, позволяет индивиду выплеснуть фантазии, подавлять которые опасно для его “эго”. Во время игры мы изгоняем из себя вину, страх и притворство, выходя из неё очищенными и обновлёнными. Я почти высказываю всё это новичкам, но мне не хватает времени; Паук в мертвенном молчании выходит из-за подлеска, и следом за ним, наконец-то, Титания.

Титания. Как и всегда, сердце пропускает один удар. Ведь она совсем не изменилась; правда, совсем. Костюм пришлось несколько раз перешивать с учётом полнеющей талии, но для меня она всё ещё прекрасна; волна рыжих волос падает ей на плечи, короткий меч в правой руке…

Кто-то что-то говорит позади меня. Я не слышу слов, но интонация унизительная. Я быстро оборачиваюсь, но вижу только лица без выражения. Обычные монстры - Мэтт, Пит, Стюарт, Скотт, Джейс и Энди, - выглядят нарочито беспечно; новичок, что жаловался на долгое ожидание, нервно постукивает пальцами, но помимо этого все стоят спокойно. Хорошо. По меньшей мере, им хватает ума не смеяться перед Пауком.

Начался дождь. Пауку всё равно; он выходит на прогалину перед большим кустом и я вижу капли, оседающие на заплетённых в косы волосах. Я отдаю ему постановочный листок - сценарий написан рунами, Паук не станет читать обычный шрифт, - и вывожу монстров на опушку для первой встречи.

Через прогалину до меня доносятся голоса игроков. Они обсуждают потерю целителя, вырабатывают новую стратегию, перераспределяют бальзамы и снадобья.

— Так. Слушайте сюда, - говорю я монстрам. - Сегодня всем нужно быть особенно осторожными. У нас нехватка одного игрока и нет замены, поэтому очень важно правильно выполнить свою задачу и не увлекаться сильно. Для первой схватки все вы - упыри, по три удара на каждого, надеваем маски и по местам.

Я присматриваюсь ко всем монстрам, особенно к новичкам, которые стоят у просвета между кустами, зажатые и нервные.

— Запомните, - говорю я им. - Каждому - три удара. Не больше. В этой команде нет целителя, и я не хочу несчастных случаев.

Кто-то коротко смеётся - тот самый неугомонный новичок, уставший ждать.

— Что? - резко интересуюсь я.

— Ничего.

Он ухитряется вложить оскорбление в единственное слово.

Мне хочется проучить его. Но нет времени; кроме того, скоро ему будет совсем не до смеха. Эта мысль немного утешает меня. Упыри прячутся в кустах, но неумело: упыри относительно медлительные и глупые существа, едва ли представляющие собой угрозу. Стычка для разогрева, только и всего; чтобы разогнать кровь. Я дую в свисток. Время пошло.

Этот момент, эта таинственная, возбуждающая погоня. Это цель нашей игры; цель, из-за которой мы всегда играли. Это больше, чем игра, это катарсис. Этот молодняк не поймёт, что чувствуем мы - Титания, Фильберт, Паук и я. Это опьянение. Эту магию. Быть героями, как в песне Дэвида Боуи[14], быть вне возраста, вне времени; быть (на минуту, на час, на ночь) одним из бессмертных.

А вот и команда подошла. Бельтан и Велдаррон возглавляют группу, Паук прикрывает тыл, Литсо, разведчик, впереди. Монстры готовы, новичок крадётся к команде с гораздо большим умением, чем обычно бывает у упыря. Но он же старается, едва ли можно за это наказать.

Один из наших регулярных монстров атакует первым. Это Пит, добросовестно играющий свою роль, выходит с вытянутыми руками и расшатанной походкой. К нему присоединяется Скотт, потом Энди, и они отрезают Литсо от остальных, заставляя его драться сразу против троих; но Бельтан уже сражается с Джейс и Мэтом, а Велдаррон - возможно, сознательно, из-за отсутствия Мораг - особо не высовывается.

Новички отступают - чересчур согласованно для упырей - но, несмотря на это, команда должна справиться с атакой без проблем. Литсо получил несколько ударов в правую руку, всегда слабую в его обороне, а Велдаррон - рану поперёк груди, но по большей части приключенцы справились с атакующими без проблем. Через тридцать секунд остаются непобеждёнными только новички. Их лидер - тот самый неугомонный, который повёл их в атаку - вполне неплохо дерётся с Бельтаном, но мне сложно поверить, что он ещё не получил свои три удара, ну а остальные вообще не реагируют на удары, а просто пытаются причинить максимум ущерба.

— Прекратите атаку! - зло кричит Титания, получив плоской гранью меча по лицу, но трое новичков не отступают. Вместо этого, один из них срывает маску и с криком врывается в центр команды.

— Эй! Не группироваться! - кричит Велдаррон, на которого теперь нападают трое монстров одновременно. Конечно, он прав, это одно из главных правил игры, которое я предельно ясно объяснил новичкам, но они, видимо, забыли в горячке схватки. Велдаррон столько кричит, что сбивается, и, когда Паук вмешивается, убивая всех троих серией ударов в спину, мечник лежит на земле с несколькими серьёзными повреждениями.

Обсуждение после битвы вышло громкое и злое. У меня нет выбора, кроме как вывести Велдаррона из игры, что его очень расстраивает, но веселит монстров. Литсо тоже получил унизительные увечья, а Титания жалуется, что ей пришлось ударить её упыря по крайней мере двадцать раз, пока он наконец милостиво не согласился лечь и умереть. Я обсуждаю это с монстрами, и, хотя постоянные участники игры вежливы, отношение новичков мне совсем не нравится.

— Двадцать ударов? Она, должно быть, шутит. Да она по мне ни разу не попала.

— Удар должны быть убедительным. Если я его не чувствую, то он не считается.

Я повторяю то, что уже говорил по поводу подсчёта ударов и отыгрыша повреждений. Я уверен, что что видел как лидер новичков скривился.

— Что? - спрашиваю я во второй раз.

Он пожимает плечами:

— Ничего.

Но это осквернило игру. Я чувствую эту волну неповиновения. Вторая стычка, команда сталкивается с группой бандитов, которые снова дерутся больше, чем должны были. Литсо получает ещё два ранения, Фильберт четыре, Титания и Бельтан - по одному, хотя Юпитусу удалось закончить противостояние мощной цепью заклинаний. Монстры недолго протестуют, бормоча о расплате, и мне приходится ещё раз напомнить им, чтобы они играли по правилам.

— Просто игрушка, - угрюмо говорит один из новичков. - Это не вопрос жизни и смерти.

Но это именно он. Мне хотелось бы показать ему это, но пропасть между нами слишком широка. Жизнь начинается игрой,а заканчивается смертельной битвой. Я стараюсь организовать следующую стычку как можно быстрее, но это всё равно требует времени. Один из новичков начинает ныть: “Чего ж мы ждём?”, и, к моему раздражению, остальные присоединяются к нему.

Сейчас уже вся команда прочувствовала отсутствие целителя. К пятой стычке Литсо выбывает из игры, Фильберт едва живой, и Бельтан получает ещё пять ударов. Только Паук ещё цел и невредим, и раз за разом проходит сквозь монстров, как нож сквозь масло. Новичка это раздражает, но он молчит. Паук производит впечатление на людей.

Мы доходим до седьмой стычки. Команда больше никого не теряет, хотя мораль низка, и все кроме Паука получили какие-то ранения. Я чувствую за собой вину, хотя знаю, что я тут ни при чём; некоторые ночи лучше других, вот и всё, и новые игроки - это всегда определённая доля риска. До сих пор у меня нет контроля над группой, это меня беспокоит - ощущение, словно какая-то часть моей воображаемой жизни влилась в эту, настоящую.

В процессе обсуждения один из новичков зажигает сигарету. Это против правил, но я уже настолько не уверен в себе, что не говорю ему про это. Постоянные монстры - Скотт, Мэтт, Джейс и остальные - тоже возбуждены, будто получили какой-то сигнал, и за моей спиной слышится шёпот и сдавленный смех, когда я перехожу к делу. Это мне не нравится. Как учитель, я знаю опасность разлагающего влияния, и по ходу обсуждения понимаю, что новички, особенно один из них - его источник. Они проверяют меня, смотря, как я реагирую на насмешки, бросая вызов моему авторитету.

— Ладно, - я говорю им решительно, выдавая сценарии на следующую встречу. - На этот раз вы не враждебны. Вы группа солдат с соседнего лагеря, и команда может получить от вас целительные эликсиры, если вы договоритесь.

Я придумал это, чтобы решить проблему с отсутствием Мораг. Неугомонный новичок опять кривится, и видно, что ему не нравится перспектива мирной встречи.

— А если они нас атакуют? - спрашивает он.

— Тогда деритесь, - отвечаю я. - Но вы не должны провоцировать драку.

— Провоцировать. Как это? - усмехается новичок.

Я смотрю на него в упор:

— Что-то неясно?

Он пожимает плечами.

— Я спросил - тебе что-то неясно?

Новичок умудряется одновременно пожать плечами высокомерно и застенчиво.

— Ну, вопрос в том, почему вы так серьёзно к этому относитесь, - говорит он наконец. - Типа это реально, или вроде того. Ну, это ж только грёбаная игра, слава богу. Да посмотрите на себя. Дряхлый ублюдок в страшном парике, этот чудила-трансвестит, ещё эта толстая курица…

В этот момент во мне что-то сломалось. О, люди язвили и насмехались над нами и раньше; называли нас жалкими неудачниками [15], выродками и чем только ни называли. Но слышать это о Титании - о моей Титании - и, более того, слышать, как он порочит игру - я схватил первое попавшееся под руку оружие - это оказался длинный полуторник - и принял боевую стойку.

— Давай-ка сыграем, - предлагаю я ему. - Ты - монстр.

Новички нервно переглядываются и отступают назад, но я уже слишком зол, чтобы остановиться. Я могу думать только о том, что этот мальчишка - этот мальчишка! - опорочил Титанию, воительницу, прошедшую с честью бесчисленные бои, женщину легендарной грации и красоты, и за это ему нельзя дать уйти безнаказанным.

— Время! - ору я. - Команда, ко мне!

Это катарсис. Я никогда раньше не срывался - некоторые игроки никогда не срываются, хотя лучшие из нас срывались хотя бы единожды, обычно пред лицом неодолимых трудностей. Помню, Паук однажды сорвался, в пабе в Ноттингеме[16], в те дни, когда люди ещё смеялись над ним за спиной, и я тогда пытался представить - безуспешно - это чувство: освобождение, адреналин, наслаждение. Теперь я знаю; пока мои друзья бегут, чтобы присоединиться ко мне, я понимаю, что наш враг - не этот мальчик, новичок с плохими манерами и поганым ртом. Наш враг - нечто бесконечно более опасное, омерзительное и огромное; существо с бесчисленными головами, на лице каждой из которых застыло выражение юношеского презрения и невежественного самодовольства.

Тридцать лет мы преследовали нашего Врага, не зная, что это на нас охотились; тридцать лет мы довольствовались второсортной заменой, когда всё это время настоящая добыча была рядом, на расстоянии касания.

Остальные тоже почувствовали это; подхватывая оружие, они присоединились ко мне, держась спина к спине, как в старые дни - Литсо, кидающий копья в ряды врагов; Паук с мечом в каждой руке, по плечу стекает кровь. Фильберт повержен, но мы отомстим за него; я вижу искажённое лицо Титании, она выкрикивает какое-то заклинание, а я снова врываюсь в толпу врагов.

Велдаррон пал; вокруг меня монстры кричат и бьют - дубинками, мечами, топорами. Я замечаю Мэтта с окровавленным лицом, но теперь я знаю, кто он; я знаю, кто они все. Они - враг, которого нельзя победить; презрительная армия молодости, многоголовая, неуничтожимая.

Бельтан пал; Снорри окружён. Мы прорубаем путь направо и налево, не слушая оправданий и криков монстров. Удары градом сыплются мне на спину, но я едва их чувствую. Юпитус пал; потом Титания, моя Титания. Моё сердце, стучащее словно кувалда, сейчас разобьётся.

Теперь остались только я и Паук. Мы встречаемся глазами на поле боя, и я вижу выражение на его лице, которого никогда не видел, за все тридцать лет совместных битв: выражение чистого и незамутнённого наслаждения. На секунду он перехватывает мой взгляд. В этот момент я чувствую то же самое; наслаждение, экстаз. Наши товарищи пали. Враг силён. Но мы - воины, я и Паук. И сегодня отличный день, чтобы умереть.

— Без пощады! - я кричу во весь голос, и, наконец, я в восторге вижу, что враги бегут от меня - те, кто ещё может. Остался только неугомонный новичок. Я вижу, что его губы шевелятся, но мои уши больше не слышат. Его лицо перекошено от недоверия и нерешительности, а под его ногой что-то мягкое хнычет и корчится.

Паук и я одновременно атакуем его. Наши мечи ударяют в дюжине мест. И теперь, когда последний враг повержен, и туман пал с моих глаз, я вижу кровь на отброшенном мече Паука, чёрную в лунном свете, и припоминаю те мечи, которые он носит с собой для показухи и особых случаев, вместе с теми, что так аккуратно изготовлены для безопасного боя.

Поле боя завалено телами; нашими и их. Не хватает только одного. Но это я уже и так знаю. Только тихий звук в кустах говорит о его уходе; по опыту я знаю, что он не оставляет следов[17]. Я нахожу Титанию, она лежит на боку, оглушённая, но невредимая, и я помогаю ей встать, с неуместным наслаждением. Бельтан тоже невредим, если не считать царапину на лице; через пару секунд из кустов появляется всё ещё немного испуганный Литсо. Только Фильберт не дошёл до финала, как мы поняли позже; его старое сердце не выдержало всего восторга. Но, несмотря ни на что, он умер в битве, как сказал Велдаррон; и это единственное, что имеет значение.

— Ну и что делать с этими монстрами? - говорит Титания, рассматривая трупы. - Какой беспорядок. Не мог Паук оставить нескольких на следующий раз?

— Не стоит, дорогая, - отвечаю я. - Это была хорошая битва. И мы всегда можем достать партию свежих монстров из института. Там, кажется, недавно появился фэнтези-клуб, который нам подойдёт. Дайте мне недельку, и я восполню потери. Ну, посмотри на меня, Титания, - я нежно вытираю пятно крови у неё на щеке. - Я хоть раз вас подводил? Ну?

Она колеблется.

— Конечно нет, Смити. Просто… - ещё раз она смотрит на мёртвых монстров, и хмурит брови. - Просто иногда мне интересно, что другие люди - ну, знаешь, обычные человечки - сказали бы на это.

Я смотрю на неё в удивлении.

— Человечки? Какая разница, что они думают?

Она неохотно улыбается.

— Видимо, я к старости становлюсь чувствительной.

— Ты не стара, Титания, - говорю я ей застенчиво. - Ты прекрасна.

На этот раз её улыбка настоящая. Она целует меня в уголок губ.

— Ты такой милый, Смити.

Лавры победителю. Её волосы немного пахнут дымом, а на губах солёный привкус. Я целую её, и, позади меня, Велдаррон и остальные смотрят на нас широко открытыми глазами с одинаковым выражением зависти и шока.

— И что же делать дальше? - Снорри, обеспокоенный, поглядывает на падших монстров.

— Ну, видимо, мне придётся убрать здесь. Всё таки, это моя работа, как мастера.

Снорри всё ещё обеспокоен.

— Этот придурочный Паук зашёл слишком далеко, нет? Я имею в виду, новички легко заменяемы, а вот постоянных игроков достать трудно.

— Предоставь это мне,- отвечаю я. - Я с ним переговорю.

Небольшая неудобная пауза.

— Наверное, ты захочешь теперь сменить персонажа, - говорит Титания наконец. - Без Фильберта нам понадобится боец, а ты ведь практиковался, да? Некоторые из твоих приёмов были весьма неплохи.

Это трогательное - и льстивое - предложение. Я чувствую напряжение среди моих друзей, пока я обдумываю его. Неожиданно я чувствую тёплую привязанность ко всем ним - к их привычным лицам, самодельным костюмам, их броне из шайб, их чертам и морщинкам, к их вере. Но что они будут делать без Смити, который всё организовывает? Возможно, не всегда весело быть монстром, но, чтобы хорошо выполнять эту работу, необходимы навыки и рассудительность. Паук не смог бы этим заниматься, все остальные - тоже. Титания ждёт моего ответа с сосредоточенным, побледневшим лицом. Я знаю, чего ей стоило это предложить; но я знаю и свой долг.

— Не думаю, - говорю я, покачивая головой. - Наверное, лучше мне заниматься тем, в чём я сильнее всех.

Напряжение в команде уходит.

— Старый добрый Смити, - говорит Велдаррон, похлопывая меня по спине.

— Да. Старый добрый Смити.

Я оглядываю всех.

— Ну что, до субботы?

Все кивают.

— Конечно.

— В то же время, на том же месте?

— Почему нет.

Как я говорил, бывают и приятные моменты. Пока я смотрю на своих друзей, уходящих к деревьям по лунной дорожке, я ощущаю почти волшебное чувство полного умиротворения. Враг побеждён, хотя бы на этот раз. Кто знает, что принесёт нам следующая неделя? Даже с моими изощрёнными методами избавления от отходов, вряд ли исчезновение девяти студентов долго останется незамеченным.

Возможно, что на следующую субботу - или через одну - нам придётся сменить наши охотничьи угодья. Конечно, неуверенность тоже придаёт пикантность веселью. Но я знаю, с чем бы мы не столкнулись в пока-что-непонятном будущем, мы встретим это вместе, Велдаррон, Паук, Титания и я. Обычные люди - с их скучными, человечковыми, воображаемыми жизнями - нас никогда не поймут, - осознаю я с неожиданной жалостью; и к собственному удивлению, тихо насвистываю, вынимая лопату и начиная копать.

Комментарии

  1. ^ Игры Стива Джексона - почитать здесь, а “Games Workshop” - создатели мира Молота Войны (Warhammer)], спасибо aono
  2. ^ Oxfam - это независимая международная благотворительная организация, основанная в Великобритании, занимающаяся проблемами развития. Oxfam охватывает своей деятельностью более 70 стран мира, стремясь найти для них эффективный выход из нищеты и страданий. В данном случае имеются в виду магазины для нуждающихся.
  3. ^ Cбитый из фанеры и листов железа трон - Вообще-то “плакированный”, но слово это мало кто использует.
  4. ^ Скруд Великолепный - в некоторых неформальных словарях слово “Scrud” (Хотя здесь было “Scrude”) имеет значение от “больного вида” до “венерического заболевания”. Так что непонятно - то ли случайное совпадение, то ли ирония по поводу возможного значения - что-то вроде Великого прыща :).
  5. ^ Рукав покроя реглан - скроенный так, что рукава составляют с плечом одно целое
  6. ^ По поводу замёрзшего варвара - так и не поняла до конца - это был отыгрыш, или он в самом деле заболел. Если был отыгрыш - нафига он взял персонажа, непригодного для данных условий? Если он в самом деле заболел - тем более зачем он решил отыгрывать варвара, зная его форму одежды?
  7. ^ Территориальная Армия - Если коротко - подразделение принципиальных волонтёров, подробнее читать на английском здесь. Кстати, тоже не до конца уверена - это он рассказывает по выходным, или служит по выходным? Вряд ли, конечно, можно ездить служить на викенд… Но кто их знает.
  8. ^ Магазин “Нью Эйдж” - Фактически это эзотерический магазинчик типа московских “Белых облаков” или “Пути к себе”. Нью-эйдж в Википедии. Спасибо lady_alisanda
  9. ^ Быдломечники - По-моему, слово “sword-fodder” должно переводиться именно так:)
  10. ^ Есть некий отблеск славы в этих старых привычках - сначала хотела перевести “старый конь борозды не испортит”, но тут всё-таки не то. Будем придерживаться изначальной идеи.
  11. ^ Луддиты - участники движения рабочих и ремесленников во время промышленного переворота; уничтожали машины, считали их причиной безработицы и разорения многих ремесленников (по имени Неда Лудда который, по преданию, сломал вязальный станок).
  12. ^ Кислый Смити - Вообще-то здесь “грустный”, но какой нормальный студент буде звать преподавателя по кличке без пренебрежительного оттенка? :)
  13. ^ Подмигивает сова - если кто знает русские приметы, связанные с птицами, которые подойдут лучше - скажите.
  14. ^ Как в песне Дэвида Боуи - наверное, Вот эта песня. “Heroes”, что логично
  15. ^ жалкими неудачниками - на самом деле, слово “saddo” - гораздо больше: это жалкий социально-неадаптированный неудачник. Кто знает слово лучше? “Хиккикомори” не предлагать))
  16. ^ Ноттингем - город в Англии, в графстве Ноттингемшир
  17. ^ Речь идёт о Пауке, вообще сразу не понятно. Переводчики тут ни при чём :)